Конец долгой ночи [=Ночной мятеж] (ёфицировано) - Эрик Рассел

— Почему вы задали этот вопрос?

— Восемь самолётов-разведчиков, посланных по вашему приказанию, вылетели сорок периодов назад и в назначенный срок не вернулись.

Командор Круин в ярости отшвырнул книгу. Его тяжёлое широкоскулое лицо. побагровело.

— Первый помощник Джусик, вы обязаны были сообщить мне тотчас же по окончании этого срока.

— Что я и сделал, — невозмутимо отпарировал Джусик. — Самолёты могут находиться в воздухе сорок периодов, не дольше. Горючее, как вам известно, рассчитано именно на этот срок. Таким образом, они должны были сейчас вернуться. Но, как видите, их пока нет.

Круин дважды прошёлся по рубке, ордена на груди позвякивали в такт перезвону золотых колокольчиков.

— Если самолёт не вернулся, ответное действие — стереть с лица планеты все населённые пункты, которые находятся вдоль трассы его полёта. Никаких полумер. Урок должен быть наглядным.

— Какие именно населённые пункты, сэр?

Остановившись на середине рубки, Круин заорал:

— Вы это должны знать! У всех самолётов-разведчиков имелся строго установленный маршрут. Так что проще простого…

Резкий свистящий звук прервал его на полуслове, свист перешёл в глухой гул и снова поднялся до самых высоких нот.

— Номер первый, — сказал Джусик, сверившись с висящим на стене хронометром. — С опозданием, но вернулся. Возможно, сейчас появятся другие.

— Кто-то дорого поплатится, если они не вернутся.

— Пойду приму донесение вернувшегося пилота, — сказал Джусик и, отдав честь, вышел из каюты.

Подойдя к иллюминатору, Круин наблюдал за тем, как самолёт-разведчик приземляется возле ближайшего корабля. Он опять закусил нижнюю губу и медленно, долго жевал её — мысли путались.

За серой, выжженной полосой начинался зелёный луг, пёстрый от лютиков и ромашек. Там гудели пчёлы, и лёгкий ветерок шелестел листвой соседнего леса. Четверо механиков корабля № 17, открыв этот рай земной, улеглись в тени цветущего большелистого куста. Зажмурив глаза, перебирая руками стебли травы, они лениво болтали о пустяках и не слыхали приближающегося звяканья золотых колокольчиков. Подойдя вплотную к беззаботно отдыхавшим парням, Круин, весь побагровев, рявкнул:

— Встать!

Вскочив на ноги, все четверо вытянулись по стойке смирно: плечо к плечу, руки по швам, бесстрастные лица, глаза устремлены на Круина.

— Ваши фамилии?

Каждый послушно, громким, отчётливым голосом назвал фамилию, Круин записал их в блокнот и, пообещав заняться ими попозже, приказал: «Кругом-марш!»

Откозыряв, все четверо, чётко печатая шаг, зашагали в сторону лагеря: ать-два, ать-два! Круин зло смотрел им вслед, пока их фигуры не слились с тенью ракеты. Только тогда он повернулся и пошёл дальше. Поднимаясь по холму, Круин не снял руки с холодной рукоятки пистолета. Дойдя до гребня, он остановился и посмотрел вниз, в долину, откуда только что пришёл. Корабли Гульда, образовав две геометрически правильных звезды, стояли молчаливые и зловещие.

Тяжёлый властный взгляд Круина устремился в долину по другую сторону холма. Мирная, пасторальная картина открылась ему. Заросший лесом склон холма убегал вниз, к маленькой речушке, голубая лента которой вилась, исчезая в туманной дали. За речкой тянулись возделанные поля и виднелись три небольших домика.

Усевшись на большой валун, Круин расстегнул кобуру, настороженно огляделся, вынул из кармана свёрнутое в трубочку донесение, расправил и стал в сотый раз просматривать. Слабый запах травы и хвои приятно щекотал ноздри.

«Я кружил над аэродромом на небольшой высоте и старался сфотографировать все стоявшие там машины. В воздухе находилось ещё две машины, но они не мешали мне и скоро улетели куда-то по своим делам. Люди внизу подавали мне какие-то сигналы. Было похоже, что они приглашают меня сесть. Я решил воспользоваться приглашением, как рекомендовано в Уставе космической службы. И сел. Мой самолёт сейчас же отвели с взлётно-посадочной полосы. Встретили меня очень любезно».

Что-то засвистело, забулькало над головой, Круин взглянул вверх, инстинктивно схватившись за кобуру. Это запела в кустах маленькая серая птичка. Перелистав несколько страниц, Круин нахмурился и стал читать заключительную часть:

«…не зная языка, я не мог отказаться от приглашения осмотреть город. Всюду меня угощали каким-то напитком. После шести стаканов я почувствовал, что ноги у меня стали как ватные, и повалился на руки моим спутникам. Решив, что меня отравили, коварно заманив в ловушку, я стал ожидать смерти… они щекотали мне шею и, смеясь, что-то говорили… меня немного поташнивало». — Круин в недоумении потёр подбородок и продолжал читать: «Только убедившись, что я окончательно пришёл в себя, они отвели меня обратно к моему самолёту. Я вырулил на старт и взлетел, а они стояли внизу и махали мне вслед. Приношу извинение моему капитану за опоздание. Меня задержали обстоятельства, перед которыми я был бессилен».

Птичка вспорхнула с ветки и села на траву у самых ног Крупна. Она тоненько, жалобно засвистела, склонила набок крошечную головку и посмотрела на него ясными глазками-бусинками.

Окончив один рапорт, Круин взялся за следующий. Этот был аккуратно отпечатан на машинке и подписан Партом, Фейном, Каямой и Хефни.

«Они, кажется, не понимают, что произошло, и относятся к прилёту космических кораблей Гульда как к чему-то вполне заурядному. Их самоуверенность поразительна, тем более что, как мы успели заметить, для неё нет никаких оснований. Покорить их так просто, что если связной корабль отправить на Гульд чуть попозже, то мы сможем доложить не только об открытии этой планеты, но и о её завоевании, а значит, о нашей новой победе».

«Победа», — прошептал Круин. Какое внушительное, какое весомое слово! Услыхав его, весь Гульд возликует и будет восторженно рукоплескать.

Пять космических навигаторов рапортовали до него об открытии новых планет, но никто из них не залетал так далеко, ничей путь не был таким тяжёлым и долгим. И никто ещё как награду за все испытания не получал такой лакомый кусок такую большую, одетую сочной растительностью, такую гостеприимную планету. И никто до него не рапортовал о победе. Нельзя одержать победу над голой каменной глыбой. Но это…

За спиной командора раздался голос:

— Доброе утро.

Говорили по-гульдски, но с незнакомым акцентом.

Круин поспешно поднялся на ноги, опустил руки по швам, лицо стало жестоким, властным.

Она смотрела на него ясными зелёными глазами и смеялась.

— Вы помните меня? Я Марва Мередит.

Ветер разметал её огненно-рыжие волосы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});